Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле - Страница 10

Эти размышления нисколько не мешают мне оформить нужные документы, попрощаться со штабистами и поужинать в компании с уставшим Андреем. Он полдня провел на передовой, отлаживая взаимодействие пехоты и артиллерии, наблюдая за немцами и подпихивая лейтенантов. За один год недостатки в подготовке не исчезают, даже при усиленном обучении и военном опыте. Хорошо, что у нас в бригаде пехота все же стреляет, а не прячется по окопам, как в большинстве других частей. А уж у снайперов наших поучиться и с других фронтов приезжают. Андрей молодец, не зря в юности одним из перспективных офицеров считался. Если бы не перестройка, сокращение армии и последующий развал Союза… Так и ушел на гражданку капитаном без пенсии. Как говорил капитан Копылов: кому суждено быть генералом, в лейтенантах не засиживается.

Вечером после ужина набираю горячей воды и под обстрелом заинтересованных взглядов ребятишек пытаюсь спокойно побриться. Черт возьми, до сих пор опасной бритвой бреюсь, как будто самоубийством покончить хочу. А уж в первые дни… Как же на нее Сема реагировал, с таким неподдельным ужасом. Помню, бриться постоянно заставлять приходилось. Эх, Сема, Сема…

Сплю нормально, хотя сквозь сон слышу, как ночью Андрей куда-то выходит и возвращается.

28 июня 1942 г. Юго-Западный фронт. С. Пятихатки

— Как спалось? — идущий утром в столовую Андрей приветствует Сергея, подкармливающего кусочками рыбки довольно урчащую Мурку.

— Мне-то? Нормально. Это ты ночью шебаршил чего-то. Что произошло?

— Да ничего особенного. Ленг ночью отличился. Зверюга, блин. Проснулся и потихоньку из избы убежал. Ну, часовой думал, думал до самой смены, потом разводящему и доложил. Как раз старшина Рогальчук был, он сразу меня разбудил. Мы только до поста на околице добрались, а там уже часовой вовсю бучу поднял. Представляешь, на пост какой-то мужик прется, не останавливаясь. Хорошо, что мы успели, а то часовой точно бы его пристрелил. А мужик-то даже «бе» лишний раз сказать боится, не то, что остановиться, потому что сзади Ленг его конвоирует. Молодец, руки ему перекусил и теперь к штабу гонит. А в зубах, не поверишь, немецкую ракетницу тащит.

— Слушайте, «товарищ комбриг», я, конечно, в курсе, что Ленг умница. Но вашим «охотничьим байкам» не верю. Как он до такого догадался-то?

— Сам сразу не поверил. Ты же знаешь, что он себя человеком считает.

При этих словах сидевший с независимым видом, словно ни разговор, ни кусок рыбы в руке Сергея его абсолютно не интересует, Ленг шевельнул ушами.

— Ну и что? Видел, конечно, что он нам постоянно пытается подражать.

— Так вот. Вчера, пока ты в штабе сидел, мы подъехали к селу и понаблюдали, как патрули действуют. А там один известный тебе ретивый Олегович все ракетницей размахивал, у крестьян выпытывая, не видели они кого-нибудь с такой штукой. Вот, видно, у Тимурленга в башке и отложилось. Ну, а погулять по окрестностям я его и позавчера, и вчера отпускал.

— Ну, бл…, прямо «Четыре таксиста, тьфу, танкиста и собака». Глядишь, он у тебя скоро и батальоном командовать будет.

— Хе, батальоном не батальоном, а вспомни, как он первым в атаку побежал под Рожище. Ну, когда еще тамошнему фрицу руку покусал.

— Нет, этого я помнить точно не могу, потому что в танке сидел. Это вы там геройствовали, а я так, сбоку припека.

— Конечно, конечно. Сразу скромность одолела. Ладно, идем в штаб. — Андрей, улыбаясь кончиками губ, слегка кивает на насторожившегося Ленга.

— Тэк-с, можно, конечно, и в штаб, но я Калошина уже видел, — ничего нового пока не произошло. Может, лучше сходим к особистам? Узнаем, что и как с этим покалеченным.

— Пойдем, посмотрим. Ненадолго только.

Спокойно сидевшая до этого Мурка внезапно подпрыгивает и когтем выдергивает из руки Сергея оставшийся кусок рыбы, быстро взбирается на завалинку и также в темпе заглатывает его. Смеется Андрей, смеются гуляющие дети, да и Сергей, сначала нахмурившийся, в конце концов, тоже смеется и говорит: — Ну, Мурка, ты и скотинка. Чуть не поцарапала. — Мурка, успешно позавтракав, победно посматривает на смеющихся людей и сидящего, слегка оскалив зубы, Ленга, а потом спокойно начинает умываться.

— Кошка, что с нее возьмешь. Животинка ленивая, самостоятельная и коварная, — иронически констатирует Андрей, добавив: — Ладно, пошли. Ленг, за мной.

Они поворачиваются и делают первые шаги, когда Мурка, бросив умываться, скользящим охотничьим скоком догоняет Сергея Иванова и запрыгивает ему на плечо.

Восторгу гуляющих детей нет предела, ну а Мурка невозмутимо удерживает равновесие, вцепившись когтями в специально обшитое дополнительной тканью плечо комбинезона. Сергей уже привычно, на ходу, подхватывает кошку и укладывает на плече поудобнее.

В укрытии, где размещен Особый Отдел, выкопанном неподалеку от штабного, уже кипит работа. Стонис и его помощник сержант Томилин только заканчивают допрос пойманного ночью «ракетчика».

Завидев появившееся начальство, Артур оставляет заканчивать Томилина и выходит с ними на улицу.

Дружно закурив, все трое несколько секунд без слов разглядывают чистое, без единого облачка или самолета небо. Но война никуда не делась, от линии фронта доносится приглушенный расстоянием гул обстрела. Стонис докладывает без дополнительных вопросов:

— Зовут Егором Шварцманом, из так называемых фольксдойчей, из Литвы. Был репатриирован в Германию, призван в армию. Служит в «Бранденбурге», участвовал в прошлом году в нескольких акциях. Должны были действовать втроем, но наткнулись на наших отступающих солдат. Думали, что наши сдадутся, а те сопротивляться начали. В результате его напарники погибли. Он решил продолжать выполнение задания — сейчас за невыполнение приказа у них строго спрашивают.